Я парадокс
Стромай радикальный клоун. Он мог бы стать голосом всего поколения.
- Вы все еще даете спонтанные выступления, как некоторое время назад в Монреале, когда вы в метро роль пьяного играли?
Нет, это можно сделать один раз. Я хочу людей удивлять, и это хорошо получается, когда заранее не планируешь, а просто спонтанно действуешь. Когда все ждут сюрприза, самое лучшее при этом никакого сюрприза не делать. Сейчас я хочу классическими делами заниматься, вернуться к основному.
- Откуда у вас появилась идея видео "Tous les memes", где вы наполовину мужчина, наполовину женщина?
Чаще всего это начинается с абстрактного импульса, когда я наедине с собой в своей комнате. Потом я обсуждаю это со своей командой и идея становится конкретней. Когда я хотел выступать как полуженщина, полумужчина – никто мою идею не поддержал. Мне пришлось уговаривать режиссера и показать насколько я убежден в своей идее, и мы это сделали.
- А почему именно в таком виде?
В песне речь о мужчине и женщине. Они оба немного глупые, но прекрасные. Когда я вхожу в роль обоих, я могу показать и воплотить мои женские и мужские стороны одновременно.
- Во многих ваших песнях речь идет об экстремальных ролям и моделях жизни. Вас так интересуют эти темы?
Перед обществом и сообществом всегда стоит индивид. О нем я и хочу говорить. Я не думаю, что расист хуже, чем я. Он просто злее, возможно у него худшие условия жизни, бедный или необразованный. Терроризм и расизм только лишь фасад, внешняя оболочка совершенно другой проблемы. Когда человек грустит и он один на один со своими проблемами, тогда он выбирает алкоголь, агрессию и насилие.
- Значит проблема общества?
Проблема человечества.
- В ваших текстах, как банальные, так и глубокие проблемы. Вы поднимаете вопросы или скорее даете ответы?
Скорее всего, я ставлю вопросы и этим показываю свою точку зрения.
- Язык, который вы используете в текстах, достаточно сложный. Вы используете верлан. Кроме того, вашей основной тематикой является противоположность культур между вашим бельгийским и руандийским происхождением, и эти серьезные темы вы подаете в такой игривой манере. Кажется, вы любите противоположности…
Я – парадокс. Я очень нерешительный. Это мой большой недостаток и причина споров с менеджером. Для меня не существует черного или белого. Во всем есть своя плохая и хорошая сторона. Возможно, я смотрю на это так, потому что, в сущности, я еще подросток. Взрослеть - это принимать решения и это самое худшее. И тогда ты неизбежно разочаровываешь людей. Я никого не хочу разочаровывать. В этом я скорее как политик.
- Вы предпочитаете серое вместо черного и белого?
Всегда. Я сам серый.
- Как вы мир ребенком видели?
Когда я был маленьким, все было черным и белым, особенно если речь шла о сравнении людей. Я думал, что бывают только хорошие и плохие. Сейчас, если я должен принимать решение, я выбираю середину.
- Считаете ли вы, что взрослеть необходимо, или в душе можно оставаться подростком?
Оба варианта возможны. Сейчас молодежь умнее, чем мы думаем. В некоторых вещах они разбираются куда лучше нас. Сохранить импульсивность и любопытство – это очень важно. С другой стороны, каждый знает, что подростковый возраст – худшее время в жизни. Ты думаешь, что ты знаешь все на свете, но на само деле – ты не знаешь ничего.
- Вы в этом возрасте решили, что должны стать артистом?
Когда я общаюсь с другими музыкантами, художниками, многие говорят, надо точно знать, что ты хочешь сделать и что ты хочешь выразить. Не знаю. Я скорее склоняюсь к тому, что никто ничего точно не знает, так как все в одну секунду может измениться. Каждый раз необходимо все заново обдумать, взвесить еще раз. Вот это я могу сказать достаточно уверенно.
- В песне "Formidable" вы используете пронзительный текст, хотя играете роль отчаянного человека. Вы считаете, что это противоречивое настроение и есть меланхолия?
Меланхолия – это совершенно подходящее слово. Мне это нравится, так как я не люблю печаль и радость в чистой форме. Меланхолия куда реалистичнее. Она объединяет обе эмоции и определяет человеческую сущность: всегда нужно идти дальше и бороться, даже если война идет или какой-то другой кризис. Оставайся гордым, не опускай руки, живи своей жизнью. Не нужно прятать проблемы, а наоборот находить радость, быть находчивым в трудных ситуациях, петь и танцевать. Поэтому у печального текста не должно быть печальной музыки.
- В ваших видеоклипах вы часто играете роль пьяного или брошенного человека. А существует ли связь между меланхолией и отрешенностью?
Когда человек пьян или под наркотиком, то это парадоксальное состояние: он как бы тут и одновременно не тут. В "Alors on Danse" – главный герой не алкоголик, он пьянел от проблем своей жизни. Они его тащат на дно. Как-то на улице один бездомный крикнул мне и моей девушке: “думаете вы красавчики?”. Он был так прав. И одновременно так пьян. Даже сейчас, спустя десять лет, я об этом вспоминаю.
- Может ли в выпивке быть истина?
Тот бездомный говорил истину, это было очень явно. Если такой пьяный на улице заговаривает с тобой, хочется скорее уйти подальше. Но он пьян, потому что печален. Одинок. Мы не знаем о жизни других людей, не знаем, что с ними произошло. Легко осуждать таких, как он. Поэтому в клипе я хотел показать его как друга, как человека.
- Значит, вы воспринимаете такие встречи, как эта, достаточно серьезно?
Может я суеверный, но я все еще об этом думаю. Это одна из причин, почему я написал эту песню.
- У вас три брата и сестра. Изменилось ли что-то в вашей семье из-за вашей популярности?
Все по-прежнему. Хотя я очень часто в поездках, мой старший брат всегда со мной. Мы с мамой очень близки. Я два года назад наконец-то переехал от нее, это нам обоим пошло на пользу. Но мы постоянно на связи.
- Чему вас научила ваша мама?
Она всегда с нами путешествовала. Мы очень свободно выросли и много чего увидели. Больших денег у нее не было, но она предпочитала поехать в путешествие, чем купить новый телевизор. Мы были в Сенегале, Конго, Боливии, Перу, Мексике, Вьетнаме.
- Ваша мама познакомилась с вашим отцом в Африке?
Нет, в Бельгии, где он раньше жил. Потом он уехал в Руанду и иногда приезжал обратно. Я видел его раз 10 или 20, один раз в Руанде. На каникулах я на месяц поехал к нему, но пришлось вернуться раньше, потому что я малярией заболел.
- Сколько вам было лет, когда он погиб во время гражданской войны?
Мне было девять.
- В ваших видеоклипах чувствуется ваша связь с африканской культурой…
Это верно. Треть во мне – африканское. Остальное – европейское. Несмотря на то, что я родился и вырос в Бельгии, у меня африканские корни и африканское окружение. Мы много африканской музыки слушаем, например, конголезскую румбу. Под эту музыку мы всегда с друзьями танцевали.
- А есть ли какие-то африканские влияния на стиль ваших танцев?
Это смесь нескольких влияний. Например, в “Papaoutai” это стиль Bone Breaking.
- И писать музыку вы сами научились?
Я научился сочинять на компьютере. И это привело к тому, что я все делал сам. Разница между моими первым и вторым альбомами, что я наконец-то понял, что музыка гораздо дольше может продержаться в результате сотрудничества с другими. Она становится лучше в диалоге.
- А что общего между вашими альбомами?
Второй альбом – это совершенство первого. Я хотел разные течения смешать, которые вообще не совместимы – конголезская румба, сальса, поп-музыка 90-х, французский шансон.
- В результате это звучит, как поп в чистой форме.
Я не хочу делать музыку только для молодежи или только для пожилых людей, моя музыка для всех. Я счастлив, когда вижу на своих концертах семьи, когда пожилые танцуют вместе с молодыми.
- При этом ваша музыка вовсе не односторонняя…
Спасибо. Наверное, это связано с тем, что я такой нерешительный. Поэтому в моей музыке так много влияний. Может поэтому я хочу все контролировать. Но, в первую очередь, это должно мне понравиться. Последовательность такова: для меня, для моих близких, а потом для других людей. Наоборот, было бы плохо.
- Как вы понимаете, что материал готов?
Как раз этого я никогда не знаю. Я показываю песню моему менеджеру и моей семье, если они находят ее хорошей, то она готова. Иногда я спрашиваю сам себя, есть ли у меня вообще собственное мнение.
- Вас сравнивают с Жаком Брелем. Что вы об этом думаете?
Это великолепный комплимент, но из уважения к Брелю, я хочу отказаться от этого сравнения. Его карьера была намного значительней, чем моя. Это сравнение связано, скорее всего с тем, что мы оба бельгийцы я и букву “ррр” произношу точно как он. И, конечно же, его актерство на сцене меня очень вдохновляет. Как и в моем случае, люди смешивали его творческую роль с его личностью. Но люди должны не нас любить, а наши роли, которые мы играем для вас на сцене. Это очень важный урок, который я от старшего поколения получил.
- Брель был известен тем, что был на сцене грубым и невежливым. Вы тоже можете таким быть?
Скорее всего, я вежливый. Хотя и вежливые слова могут быть очень резкими. Во французском языке есть экстремально бранные слова. Но это не мой стиль. В своих текстах я выбираю умеренную форму, чтобы описать проблему.
- А в будущем в будете также на французском петь?
По крайней мере, на английском я точно петь не буду. Пародировать других мне неинтересно. В США и Великобритании есть свои музыканты и они находят мою музыку интересной, даже если они не понимают ни слова. Моя бельгийско-руандская культура интересна и хочу это защитить и на это опереться. Может быть спою когда-нибудь на фламандском – моя мама фламандка.